на пропитание. Как тут думать и говорить о путешествиях.

Поэтому Линнеус с большим интересом слушал Рудбека, когда тот рассказывал о своих путешествиях.

— Лапландия — замечательный край и совершенно неизвестный. Я был там в молодости. Обстоятельства не позволили мне еще раз попасть туда, а теперь я стар и слабею с каждым годом. Для вас же такое путешествие было бы сущим кладом, который, конечно, надо завоевать: страна дикая, путешествие опасное, трудное.

«Трудности не страшат, вся моя жизнь до сих пор состоит только из них. А вот где деньги взять?» — Линнеуса беспокоила только эта мысль.

В конце 1731 года, незадолго до зимних каникул, Рудбек пригласил к себе Линнеуса для беседы.

— Послушайте, мои молодой друг, если вас серьезно занимает мысль о путешествии, то в самом деле начните с Лапландии.

— Но господин профессор, у меня нет…

— Все знаю и вот что предлагаю вам. Подайте-ка в наше Упсальское научное общество проект путешествия, скромный по сумме на расходы, но веский и обещающий по задачам и целям.

— Господин профессор, признательность моя…

— Это потом, а теперь составляйте проект. Скажите, главное, почему необходимо путешествие. Я беседовал кое с кем в обществе, там есть люди, которые поддержат вас. Вы знаете, что коллекции и отчеты, имевшиеся у нас по Лапландии, сгорели при городском пожаре в 1702 году.

Глубоко взволнованный Линнеус покинул старого Рудбека и тотчас принялся составлять докладную записку.

Цель путешествия? Она ясна: надо детально изучить растения и животных Лапландии, ее минеральное царство, население.

Швеция известна миру как культурная страна, она славится своими университетами, библиотеками, музеями и ботаническими садами. Но Лапландия настолько неизвестна, что «кажется наиболее варварской во всем свете».

Маршрут путешествия может быть определен примерно в 1500 миль, и, чтобы совершить его, потребуется не так уж много средств — четырехсот талеров было бы достаточно.

Кому же возможно поручить такое путешествие? Линнеус считает, что оно будет трудным, — «это не прогулка для кавалера».

«Это должен быть молодой швед, здоровый, неутомимый, располагающий временем, не связанный семьей, — чтобы не бояться сделать своих детей сиротами». Он должен быть натуралистом или врачом, разбирающимся в трех царствах природы: растениях, животных и минералах.

Знать все три царства «труднее, чем поймать райскую птицу, — пишет Линнеус, — так как среди ботаников мало кто ориентируется в двух царствах, и едва ли есть хоть один, кто разбирается во всех трех». Причем знает их практически, подчеркивает он, «а не только в теории», потому что всегда убеждался в том, что знания о природе из книг еще не есть настоящее знание.

И, наконец, кандидат должен уметь рисовать.

Уже светало, когда Линнеус кончил проект словами:

«Что касается меня — я швед, молодой, здоровый, незанятый, независимый, студент натуральной истории и медицины, с детства восхищающийся природой».

Путешествие по Лапландии привлекало Линнеуса еще и тем, что позволяло ему на время покинуть Упсалу. Для этого были серьезные причины; его успехи и внимание к нему Рудбека вызвали озлобление и зависть у одного молодого и способного врача, Нильса Розена.

Окончив университет, он рассчитывал со временем занять кафедру Рудбека. Среди студентов и начинающих ученых Розен не видел себе равного. С появлением Линнеуса он почувствовал в нем опасного соперника и начал плести интриги против него. Действовал хитро, осторожно, подбивал других против Карла, сам, по возможности, оставаясь в стороне.

Он постарался использовать свое знакомство с семьей профессора Рудбека, добился того, что в этом доброжелательном доме стали относиться к Линнеусу заметно холоднее.

Линнеус понимал, что Розена нельзя считать в числе своих друзей, но всей недостойной игры его не знал и даже не подозревал. Ему казалось, что отъезд создаст разрядку в неприятной атмосфере их отношений, тем более что Розен в это время уехал за границу.

По всем этим причинам, не колеблясь, упсальский студент охотно и быстро собрался в дорогу, рассчитывая, что изучение и описание лапландской флоры позволит ему на практике разработать и применить новые идеи о систематике растений.

А материал он соберет! «Рысь в поле и крот дома», как сам себя называл Линнеус, путешествуя, научится добывать факты в природе лучше, чем дома.

Это не прогулка для кавалера

— Проклятье! Ни сетка, ни дым не спасают.

Линнеус сидел у костра, изо всех сил размахивая большой корявой веткой, чтобы отогнать комаров.

С отвратительным звоном они тучами вились, несмотря на костер. Набивались в нос, в рот, уши. Никакого спасенья от комаров. Лицо у Линнеуса распухло, расчесано, кожа на руках потрескалась и кровоточила.

— Хорошо, никто не видит, каков я!

Короткий суконный кафтан, отделанный на воротнике и рукавах тюленьей кожей, обтрепался. Прочная зеленая шапка от дождя и солнца побелела. Высоким сапогам приходит конец — верно послужили! Шутка сказать, большую часть пути он идет пешком.

Дело не в том, что этот способ передвижения трудный, а вот много не унесешь с собой. По пути, в горных лесах и тундрах, им собраны интересные растения. На привале он раскладывал их между листами нарезанной бумаги, которой порядочно тащил с собой из Упсалы в мешке из дубленой кожи, вместе с рубашкой, двумя парами манжет, париком с косичкой и двумя ночными колпаками. Там же хранились чернильница, ящичек для перьев, микроскоп, маленький телескоп, несколько книг и некоторые мелочи. Да еще кинжал на боку, да маленькое охотничье ружье, да все более и более распухающий гербарий!

Даже молодой, здоровый швед, «с детства восхищающийся природой», полагал, что такой груз более чем достаточен для одного человека.

Выехал он из Упсалы 12 мая 1732 года верхом на лошади и направился по восточным провинциям вдоль Ботнического залива на север. Путь его лежал по «скогу», так называют шведы причудливую путаницу скал с покрывающими их деревьями и другими растениями.

«Ског» тянулся до самой Лапландии; очень трудно пробираться, правильнее сказать — продираться через него; дорожка, протоптанная пасущимся скотом, часто прерывалась, и путнику приходилось прокладывать ее самому в густой чаще.

И чем дальше на север, тем пустынней становилась страна — какой-то необъятный хаос из скал и леса. Повсюду обломки скал, камни, покрытые мхом, а над ними ели, сосны, местами березы и ольхи.

Швеция, как и большая часть стран Европы, была когда-то морским дном, но освободилась от моря позже их. В других странах скалы давно разрушились и обратились в землю, которую люди обрабатывали.

Не то в Швеции! Взору путника всюду представляются гранитные, порфировые и гнейсовые громады, обросшие мхами, папоротниками, мелкими кустарниками и травами. Линнеус